Обувщик Мишель Рабаллан трудится в парижском ателье John Lobb, которое создает обувь bespoke, но регулярно наведывается в Москву, чтобы встретиться с клиентами и принять новые заказы. Во время его последнего визита мы расспросили Мишеля о принципах его работы и предпочтениях в обуви российских и французских мужчин.
Когда клиент приходит к вам впервые, как вы помогаете ему определиться с выбором?
Я всегда привожу с собой несколько разных моделей для демонстрации. Обычно пара делается, отталкиваясь от уже существующей модели, как, например, даблмонки
Многие мужчины, которые никогда не носили рантовую обувь, считают, что туфли должны сидеть, как перчатка. Наверняка, некоторые из них говорили, что новая пара жестковата.
Безусловно, такие ситуации были. Когда клиент впервые размещает заказ, мы всегда напоминаем, что поначалу обувь может показаться несколько непривычной, но если ее поносить, она действительно станет как перчатка. Но на это требуется не полгода, а несколько дней. Но если клиент настаивает на мягкой обуви, то мы, по крайней мере, стараемся использовать более мягкие кожи.
У вас очень красивый набор инструментов в кожаном чехле.
Это мелкозернистая кожа, которую мы используем для изготовления обуви. Точнее, именно эти фрагменты мы не можем использовать — на них есть растяжки. Из листа кожи размером примерно 2 кв. м все лучшее используется для создания только одной пары обуви, остальное — для пары-прототипа или других целей. Как видите, сегодня в числе инструментов обувщика также iPad — для демонстрации архивных моделей. А из примечательных инструментов в чехле есть крючок для затягивания шнурков, его я нашел на блошином рынке, а также нож-перышко. Им я делаю надрезы на паре-прототипе в потенциально проблемных местах — на носке, в районе суставов, пятки, чтобы проверить прилегание.
Ваша компания славится тем, что покупает лучшие кожи на рынке, они в основном французские?
Мы используем итальянские и французские кожи в равных количествах. Но поскольку bespoke-ателье небольшое, то получить нужные нам кожи по хорошей цене было бы непросто. Поэтому мы покупаем материалы вместе с фабрикой John Lobb в Нортгемптоне, чтобы обеспечить нужный объем заказа.
Приходилось ли вам работать с необычными материалами и по просьбе заказчика разыскивать их?
Если это не кожа, то приходится искать. Однажды клиент заказал домашние туфли, и мы специально заказали ткань для одной пары, больше она никогда не выпускалась. Но это было уже лет 25 назад. Однако если нужны экзотические кожи, как крокодил или страус, то мы можем заказать окраску нужного количества материала специально под клиента.
Когда креативным директором компании John Lobb, выпускающей готовую обувь, стала Пола Жербас, коллекции и образ марки значительно изменились. Имеет ли это какое-то эстетическое влияние на вашу работу?
Начиная работу над новой коллекцией, Пола нередко приезжает в наше ателье, изучает архив в поисках идей. Также она иногда участвует в создании моделей bespoke. Но, конечно, в первую очередь мы делаем то, что пожелает клиент.
Насколько велик ваш архив и просят ли клиенты показать им его?
Англичане открыли ателье в Париже в 1902 году и наняли французских мастеров. У нас есть информация о моделях, которые заказывались примерно с 1930-х годов, и старые образцы, но клиентам мы предлагаем более современные решения. Хотя я припоминаю один необычный заказ. Российский клиент собирался в Венскую оперу и попросил изготовить оперные лодочки из лаковой кожи с репсовым бантом по архивному образцу.
Некоторые мужчины испытывают комплексы по поводу роста. На этот случай у обувщиков есть трюк — спрятать часть каблука внутри туфли, добавив несколько вожделенных сантиметров роста.
В России таких заказов не было. Вы кого-то конкретного имеете в виду? (смеется)
Но во Франции мы довольно часто это делаем. Обычно можно добавить 1,5-2 см, больше уже сложно сделать элегантно.
Для людей с проблемной стопой больше важен комфорт или красота? Ведь чем-то наверняка им приходится поступиться.
Важно и то, и другое. Иногда человек понимает, что с его ногой все непросто и, как ни старайся, обувь не получится изящной, в этом случае он выбирает комфорт. Но бывает и наоборот. Тут все очень лично.
Сколько примерок вы обычно проводите и сколько считается оптимальным?
Одной промежуточной примерки пары-прототипа, как правило, достаточно. Но в случае необходимости можно сделать две. У большинства людей нога с особенностями. Иногда к нам приходят клиенты с ортопедическими стельками, которые они планирует класть в обувь. Или, напротив, те, кто не хочет использовать стельки и просит учесть особенности стопы и сделать такую обувь, которую можно носить без стельки. Иногда, если речь идет о серьезной проблеме, нам приходится отказывать.
Как много женщин следи ваших заказчиков?
Очень мало. Обычно женщины заказывают сапоги, потому что в готовой коллекции им бывает трудно найти что-то подходящее. Вообще мы не занимается целенаправленно женской обувью. Все же женщины следят за модой и чаще меняют туфли и вряд ли будут носить одну пару 25 лет. А вот сапоги, и особенно сапоги для верховой езды, можно носить очень долго, и таких заказов у нас немало.
Наверняка ваше ателье также занимается ремонтом обуви. Часто ли клиенты обращаются за такой услугой?
Очень часто, и в основном это касается замены подошвы. Для этого обувь надевается на колодку, подошва снимается, но также заменяется все внутри. К нам нередко приходят люди, которые заказывали свои туфли 30-40 лет назад. Собственно, в этом и есть одно из преимуществ bespoke обуви — в том, что ее можно ремонтировать.
Вы наверняка обращаете внимание на обувь мужчин в Москве — и клиентов, и просто прохожих. Что-то примечательное заметили?
На других я вообще не смотрю (смеется). Я думаю, что здесь, как и везде, впрочем, большинство людей носят не очень хорошую обувь. Дело, возможно, не в экономических причинах, а в том, что люди привыкли носить сверхудобную легкую обувь и не могут смириться с тем, что ботинки могут быть жестковаты поначалу.
Наш климат не очень способствует долгой жизни красивой обуви…
Мы часто используем каучуковые подошвы и защиту, особенно для клиентов из Швейцарии. Надо признать, что даже с каучуком можно сделать что-то симпатичное.
Можно я тоже поделюсь наблюдением? Я нередко замечал, что французские мужчины из тех, кого я бы назвал одетыми элегантно, часто носят совершенно убитые ботинки. Что это — знаменитое французское вольнодумство и антибуржуазный протест?
Сейчас в Париже очень мало чистильщиков обуви. Это та профессия, которая почти исчезла, но постепенно начала возвращаться. Помимо того, что люди перестали чистить обувь, в 60-70-е годы начало расти промышленное производство недорогой обуви. Когда пара износилась, проще купить другую вместо того, чтобы продлевать ей жизнь. Возможно, у некоторых мужчин травма со времени службы в армии, когда нужно было начищать сапоги. Избавившись от этой повинности, они решили никогда этого больше не делать. Я тоже часто вижу людей, которые хорошо одеты, и у них дешевая некачественная обувь в плачевном состоянии. Как будто для них важно только то, что надето сверху.
Александр Рымкевич
